Шрифт

Толкование на Апостол. Блж. Феофилакт Болгарский / 1Тим. (гл.3 ст.1-16)

Толкование на Первое послание к Тимофею святого апостола Павла

Святого блаженного Феофилакта Болгарского, архиепископа Охридского

Глава 3

Так как было сомнительно, что матери могут пожинать плоды добродетели своих детей, то апостол говорит: «верно слово», то есть не ложно сказанное и пусть никто не сомневается.

Наставление, предписываемое Тимофею касательно епископа, относится к епископам всей вселенной. Если кто, говорит, ищет епископства, я не препятствую; ибо он желает доброго дела. Пусть же он ищет не одного начальства и власти, ибо и Моисей желал дела, а не начальства: он защитил несправедливо обиженного и наказал обидчика. Епископство так называется потому, что имеет надзор за всеми.

То есть быть украшенным всеми добродетелями, чтобы ни сам себя, ни другие не порицали его. Поэтому, если кто сознает за собой грехи, пусть и не ищет такого звания, от которого удалил себя своими поступками. Ибо начальник должен быть светильником, чтобы все, смотря на него, просвещались и руководились его жизнью.

Если человек, связанный узами брака, заботится о мирских делах, а епископ не должен заботиться о мирском, то как же апостол говорит: «одной жены муж»? Некоторые полагают, что он указал на безбрачие епископа. А если не это должно здесь разуметь, то – что он, имея жену, может жить, как будто не имея ее, то есть не подчиняясь ее желаниям. Говоря сие, апостол не законополагает, что епископ непременно должен быть женатым. Ибо как мог повелеть это говоривший: «желаю, чтобы все люди были, как и я» (1Кор.7:7)? Но если бы по тогдашнему времени, говорит, и случилось это, то пусть он будет мужем одной жены. Это сказано также и ради иудеев, у которых дозволялось многоженство. Некоторые же без всякого основания полагали, что апостол говорит это относительно церкви, – именно говорят, чтобы епископ не переходил от церкви к церкви: потому что это есть любодеяние.

То есть быть осторожным, всегда неусыпным, внимательно-наблюдательным, чтобы все видеть и всегда быть готовым ко всякому нужному делу.

То есть поступать во всем благоразумно.

То есть благолепно-честен.

Ибо если он к одним только местным жителям приветлив, радушен и милостив, то пристрастен. Но ему следует к странникам быть еще более щедрым; ибо это очевиднее свидетельствует о его братолюбии.

Указанные пред сим качества требуют и от подчиненных, но более всего они должны принадлежать епископу.

Не о том говорит здесь апостол, кто упивается вином, но о бранчивом и заносчивом.

Здесь идет речь не о тех, которые бьют руками, но о тех, которые безвременно возмущают совесть братии.

Научает, как можно быть не пьяницей и не бийцей. Кто кроток, тот не будет сварлив. Так как выше сказал, что ему должно быть «страннолюбивым» (1Тим.3:3), то теперь прибавляет: «не сребролюбив», показывая, что он будет страннолюбив, если не будет сребролюбив, и вместе научая, что под предлогом страннолюбия не должен он собирать сокровищ.

Об этом говорят также и внешние писатели, что хороший домоправитель в скором времени может сделаться и хорошим правителем государства.

В собственном доме он должен показывать пример, ибо кто поверит, что чужого покорит себе тот, кто сына своего не умел удержать в зависимости? Как сделает чужих честными, когда своим кровным попустит жить нечестно? «Со всякою честностью» значит – и в слове, и в деле, и в одежде, – и притом пред всеми и во всякое время.

Дом есть не что иное, как малая церковь. Поэтому, если он не может быть хорошим правителем того, что не велико, и легко определимо, и легко ведомо, то где ему управлять нравами и помыслами недомыслимыми стольких душ? Достоин внимания вопрос, почему апостол, предъявляя к мирянам такие требования: «умертвите земные члены ваши» (Кол.3:5), и еще: «те, которые Христовы, распяли плоть» (Гал. 5:24 ), от епископа требует теперь меньшего, не соответствующего столь высокому званию, именно: быть не пьяницей, не бийцей и так далее. И Христос, повелевая взять крест свой, говорит: «пастырь добрый полагает душу свою за овец» (Ин.10:11). Поэтому Павлу следовало требовать от епископа, чтобы он проводил почти ангельскую жизнь, чуждую страстей, приличную высоте его жизни. Послушай, что с такой строгостью в образе жизни немного можно было найти людей, между тем епископов требовалось много, которые бы предстоятельствовали в каждом городе. Поэтому апостол и требовал умеренной добродетели, которой можно было найти у многих. Но ныне, увы! Куда мы – епископы – упали, так что в нас не обретается и тени даже такой умеренной добродетели! Помилуй нас, Господи!

Апостол говорит здесь не о том, кто был юн возрастом, как юн был и Тимофей, что мы узнаем из слов Павла: «никто да не пренебрегает юностью твоею» (1Тим.4:12), но о новообращенном. Ибо, говорит, «я насадил» (1Кор.3:6 ). Так как многие из язычников обращались и крестились, то не сразу, говорит, новокрещенного возвышайте до такой власти.

Если кто, прежде чем быть исправным учеником, сделается учителем, тот, говорит, возгордится и подвергается тому же осуждению и наказанию; какому подвергается за свою гордость диавол.

То есть от язычников, чтобы и они не порицали его за что-либо, а, напротив, уважали. Но что, если он покажется им хорошим, а на самом деле не будет таким? Это представит большое затруднение. Ибо враги порицают людей праведных. Впрочем, апостол выставляет на вид не одно это, но вместе с прочими добродетелями, говоря: «надлежит ему также иметь доброе свидетельство». А что, если они напрасно будут говорить о нем худо, чтобы оклеветать его? Этого не может быть: потому что человека безукоризненной жизни и они уважают. Они порицают учение его, а не жизнь, подобно как и апостолов они не называли любодеями и нечестивыми, но – обманщиками, что относилось к одной только проповеди. Если же встретится такой случай, что человека оклевещут ложно, все-таки его не должно поставлять в епископы. Ибо не должно быть того, чтобы чьи-либо души не освещались своим светильником. "Да светят, – говорит, – дела... ваши,.. чтобы... видели... люди» (Мф.5:16) 4 . Если же должно иметь свидетельство от врагов, то тем более от друзей.

Имеет в виду поношение со стороны язычников, что может пресечь благотворное действие проповеди.

Или что они скоро умертвят его, или что он будет впадать в те же самые грехи, в какие и они. Да и быть соблазном для многих – тоже сеть диавола.

Почему же апостол опустил пресвитеров? Потому что все, что он сказал о епископах, относится и к пресвитерам. Действительно, и они получили право учительства и предстоятельства в Церкви, и уступают епископам только в праве совершать рукоположение. Итак, говорит, и диаконы также, то есть должны иметь то же самое, именно: быть страннолюбивыми, кроткими, несварливыми, и прочее.

Они должны, говорит, кроме сказанного, иметь и честность.

То есть не лукавы, не хитры, не держа одно на уме, а говоря другое, – одно одним, а другое другим.

Не сказал: не пьяницы, потому что это уже крайне низко, но: «не пристрастны к вину». Ибо кое-кто, хотя и не упивается, однако пьет много и настроение души ослабляет. Древние, входя в святилище, совсем оставляли употребление вина. «Корыстолюбивый» – тот, кто не отказывается ни от какой выгоды, откуда бы она ни приходила. Принимай здесь «не корыстолюбивого» за неподкупного и несребролюбивого.

То есть с хранением правого догмата, имеющим и жизнь непорочную. Ибо чистая совесть бывает при непорочной жизни.

Как, говорит, относительно епископа я требовал, чтобы он был не новокрещен, так требую, чтобы и эти не были допускаемы до служения, не быв испытаны, но после того, как, быв довольно испытаны, окажутся безукоризненными: подобно тому, как новокупленному рабу никто не поручит распорядительной какой-либо должности, прежде чем он по времени окажет себя на то годным.

Не о случайных каких-либо женщинах говорит апостол, но о диакониссах. Ибо сие служение очень нужно и полезно для Церкви. Если бы он говорил не о них, то какая нужда среди речи о мужчинах-диаконах говорить о женщинах?

То есть не клеветницы, которые, как обычно старухам, ходят по домам и нашептывают одной про другую.

То есть бодрствовать. Так как легок и удобопрельстим род сей, то не должно, говорит, им дремать, но быть бодрыми и бдительными.

То есть стойки и в слове, и в делах.

Видишь ли, что и от диаконов апостол требует той же самой добродетели, какой требовал и от епископов. Ибо и они одинаково должны быть чисты и непорочны.

Везде он говорит об управлении детьми, чтобы прочие не имели повода к соблазну.

"Степень", то есть успех. Ибо те, которые показали себя трезвенными в низших должностях, скоро достигнут и высших, чтобы иметь великое дерзновение в вере; то есть чтобы быть более славными не в мирских достоинствах, не в богатстве, но в вере, то есть во всех словах и делах по вере. Так те, кто хорошо исполнял обязанности диакона, были потом славны и на степенях пресвитерства и епископства.

Дабы чрез то, что делает ему наставление касательно таких предметов, не повергнуть ученика в скорбь, как будто Павел более не увидится с ним, – он говорит: не потому я пишу это, что уже больше не приду; напротив, я приду. Впрочем, если случится, что замедлю, ты должен иметь образец, как подобает тебе жить. Прекрасно апостол сказал: "надеясь". Так как, водимый Духом, он не знал, куда должно идти, то справедливо он сомневается и относительно своего прихода к Тимофею.

Не говори, что Церковь люди собрали. Она есть дело Бога, – Бога живого и страшного, а не мертвого и немощного, каковы боги эллинов.

Апостол сравнивает здесь с иудейским храмом Церковь и говорит, что тот подлинно был образом и тенью, как например, звонки, дорогие украшения и первосвященник с жертвами. А Церковь есть истины утверждение. Ибо все, в ней совершаемое, истинно, а не образно, каково то, что в церкви подзаконной: вместо звонков в ней блистательная проповедь; вместо дорогих украшений, одежд священных – преславная жизнь, богатая внутренними плодами; Первосвященник в ней – Сын Божий; великая жертва – Божественное Тело Его.

Домостроительство нашего спасения есть тайна. Сия тайна "великая", тайна «благочестия»: ибо она выше всякого сомнения. Что же это за тайна, которую все знают? Весьма многие, но не все. Если же и все знают, то ныне, а прежде не все знали. Притом знают все, что Бог воплотился, а как воплотился, – это сокрыто, и потому – тайна. Обрати же внимание, какова к нам любовь Божия, если Он всецело открыл нам тайну Свою.

Так как Павел, давая наставление о священниках, ничего не сказал такого, что находится в книге Левит, – то, говорит, пусть никто не удивляется, если я не рассуждаю о таких маловажных вещах. Великое – наше, и ничего там такого нет. Здесь Бог явился. Каким образом? Во плоти; ибо по Божественности Он невидим.

Или говорит то, что совершив все для спасения людей, хотя Он и не убедил некоторых из непреклонных, однако оправдал Сам Себя, как исполнивший Свое дело; или – то, что Он не сотворил греха, «и не было лести в устах Его» (Ис.53:9). И праведники по закону духом находились в рабстве. Ибо закон заключал в себе угрозы и наказания, а духа усыновления не имел. Господь же исполнил всякую правду в Духе Святом, будучи с Ним единосущен и имея Его в Себе по природе, а чрез Себя и нам даруя возможность оправдаться чрез Него. Ибо праведники по Евангелию, будучи духовными, далеко превосходят тех, которые некогда оправдывались в законе.

О таинство! С нами и ангелы увидели Сына Божия, не видевши Его прежде. Ибо говорит Евангелие: «и... ангелы приступили и служили Ему» (Мф.4:11). И не здесь только, но от самого рождения до вознесения они служили Ему. Во время рождения ангелы поют песнь Ему и благовествуют о Нем пастырям; и во время вознесения служат Ему.

«Проповедан в народах», находившихся в отчаянии и обольщении, и не только «проповедан», но и «принят верою в мире», что служит великим знамением силы Проповеданного и истины проповеди.

То есть на облаках, когда Ему служили и ангелы. Конечно, вознесся на небо не как Илия, как бы на небо, чтобы не сказать, что и самое вознесение есть слава.