Житие преподобного Симеона Дайбабского

День памяти - 1 апреля

От нашей ревности к вере и от того, как мы служим Богу, зависит наше спасение, наше место в вечности, в пакибытии, да и наша теперешняя жизнь. Смирение в наших поступках и словах способствует Божиему благоволению к нам и излиянию на нас благодати для поддержания нас на благом пути. Такое благословение Божие и такая заповедь о вере и молитве постоянно стояли перед святым Симеоном Дайбабским еще с раннего его детства. Он родился в Цетинье в 1854 году, на праздник святителя Николая (19 декабря), в семье Васа и Станы Поповичей и был у них единственным ребенком. При Крещении получил имя Савва в честь святого Саввы Сербского.

Рано оставшись без родителей, по глубочайшему и неисповедимому Промыслу Божиему, он получил правильное и здоровое воспитание в вере у своего деда Милана и его брата Лаза Поповича – приходского священника в Цетинье, который его крестил и миропомазал во младенчестве. Способствовало более легкому и глубокому усвоению основных богословских знаний и обучение его в монастырской школе Цетинье, которую открыл еще сам владыка Негош. В этой школе Савва особенно отличался в знании церковно-славянского языка, пении и каллиграфии. Часто и во время других занятий он любил рисовать, что привлекало к нему учеников, но и вызывало недовольство в школе. Из-за этого, хотя Савва и был отличником, он никогда не получал награды в конце учебного года. Особая его любовь к изобразительному искусству позднее выразилась в расписывании им пещер в Дайбабе.

Позднее, когда Савва стал юношей, ему пришлось сделать первый жизненный выбор. Он разрывался между желанием его деда Милана, который хотел, чтобы он женился и стал заботиться о его большом имуществе, и между своим стремлением продолжать изучение духовной и светской науки, проникать в глубочайшие тайны Библии, которую он очень любил читать с самого детства. Савве в решении этого тяжелого вопроса лучше всего помог брат его отца Михаил. Это он повлиял на деда, убедив отправить Савву в Россию, в Киев, для дальнейшего обучения.

По благословению и рекомендации митрополита Черногорского Иллариона к митрополиту Киевскому Филарету Савва стал стипендиатом Русской Церкви, обучаясь в Киевской семинарии и Духовной академии. Его вдохновляли жития и подвиги великих основателей Лавры – преподобных отцов Антония и Феодосия и их многочисленных духовных наследников. Здесь его друзьями-сокурсниками становятся позднейший сербский писатель-реалист Светолик Ранкович и позднейший епископ Тимочский Милентий (Вуич), с которым он потом долго переписывался. Его духовником был иеросхимонах Николай, приведший его к монашеству. Перед возвращением Саввы в Черногорию он подарил подвижнику много книг со своей печатью, которые и до настоящего времени хранятся в библиотеке Успенско-Симеоновского монастыря в Дайбабе.

После завершения учебы в Духовной академии и перед отречением от мира в постриге монашеском Савва утоляет свой духовный голод, обучаясь светской философии в Париже, штудирует философию в Сорбонне, а в Женеве, в одной протестантской семинарии, знакомится с литературой разных реформатских течений. Чин своего пострига будущий преподобный впоследствии описывал так: "Ночь тянется и тянется. Не могу спать. Размышляю о своих обетах, которые должен дать утром. Холодно. Ясно. Полная луна светит, и светло, как днем. Оставляю мир. Бьет клепало – идут монахи. Схожу в пещерную церковь. Присоединяюсь к монахам. Пришел и духовник, иеросхимонах Николай. Приносит подрясник, рясу, панакамилавку, крест, четки и свечу. Здесь параман. При гробе основателя пещерного монастыря святого Антония начинается богослужение. Слышу, как в ектенье поминают раба Божиего Савву. Духовник, сняв с меня мирскую одежду, берет меня под руку покрывает мантией и приводит к царским вратам. Наместник Лавры архимандрит Ювеналий три раза меня спрашивает и возвращает ножницы Потом мне отрезают волосы и дают монашеское имя Симеон. Некоторые друзья плачут.

Дают мне крест и свечу в руки и оставляют перед царскими вратами. Причащаюсь. По завершении святого чина пострига мне радостно необычайно. Это было на праздник Трех Святителей (Василия Великого, Иоанна Златоустого, Григория Богослова, 12 февраля по новому стилю. – Пер.). Через два дня (в день святого мученика Трифона) я буду в Братском монастыре рукоположен в диакона, а на Сретение – в иеромонаха».

После рукоположения отец Симеон еще какое-то время путешествует по России, пребывая в Москве и Петербурге, а затем возвращается в Черногорию. На праздник Благовещения он приезжает в Цетинье и является к митрополиту Митрофану, чтобы тот распорядился о нем. Его сначала определяют в монастырь святителя Николая на Враньине, где в разгаре было строительство новой церкви и братского корпуса. Когда же отец Симеон заболел малярией от тяжелых климатических условий, то осенью 1889 года его перевели в монастырь Острог – и так исполнилось давнее желание святого, которое он хранил еще с детства.

В те дни митрополит Митрофан (Бан) открывает при этом монастыре первую монашескую школу в Черногории, и наш отец Симеон, как образованный и опытный монах, становится одним из преподавателей этой школы. Кроме этого, он служит святую литургию, принимает многочисленных паломников, рассказывая им о житии великого Острожского чудотворца, читает им молитвы о выздоровлении больных. Все это в основном и наполняет жизнь преподобного Симеона за время его пребывания здесь. В этот же период особенно важными являются два его паломничества: на Святую Гору Афонскую и в Святую Землю. Тогда же произошло и чудесное видение пастуху Петко Ивезичу из села Дайбабы, которое полностью изменило направление подвижнической жизни отца Симеона.

Путь монашеский есть путь души и образ жизни, полностью посвященный Христу и Царству Небесному. Он подразумевает отстраненность от мира и преданность молитве и созерцанию (умному деланию) наиглубочайших Таин Христовых в сочетании с послушанием духовному отцу и стремлением все к более полному воздержанию. Подобному образу жизни всегда наиболее соответствовало обитание монаха в пещере, так что молодой иеромонах Симеон (Попович) очень заинтересовался, когда услышал о чудесном случае, произошедшем с юношей Петко Ивезичем, который выпасал свое стадо на склонах Дайбабской горы. О его видении отец Симеон писал так: «Изложу здесь о сотворении обители, а каждый пусть судит по своим убеждениям». Далее отец Симеон пишет: «Пришел ко мне в монастырь Острог один пастух по имени Петко из села Дайбабы возле Подгорицы и рассказал мне свое видение, которое видел в 1890 году не во сне, а наяву: "Пас я скот на «Берегу» (В сербском языке это слово означает возвышение, а здесь употреблено для определенной местности. – Пер.) у могил, и когда ел хлеб и грыз орехи (следовательно, это было осенью), то почувствовал аромат ладана и увидел, что на одной большой плите сидит человек, весь в золоте. На голове его шапка, расширяющаяся кверху, а наверху шапки крест. Возле него был посох, а наверху его – золотые яблоки и желтый покров, а возле него – двое детей. Подумав, что это злой дух, я захотел посмотреть, есть ли у него пять пальцев на ногах и сзади, и спереди (Согласно черногорским поверьям, по этому признаку можно отличить призрака от живого человека. – Пер.). Он же приподнял край одежды, закрывающий ногу, и сказал: «Я не злой дух, как ты думаешь. Я – святой, и здесь меня спрятали от турок. Был я владыкой этого места, и сын я одного святого, что жил еще до Косова (то есть еще до великой Косовской битвы, которая произошла в 1389 году). Хочу, чтобы ты мне построил монастырь здесь». – «Я беден, отче». – «Не желаю богатых. Нашел бы, если бы захотел. Для начала нужна маленькая церковка. Хочу тебе все рассказать и всему определить границы. Не могу сейчас явиться, пока "это турецкое" не пройдет».

«Сейчас пастух, который остался сиротой без родителей и пасет чужой скот, описывает, как видел некого епископа в архиерейском облачении, а двух детей описывает как Ангелов. Рассказывает об ангелах, что они не все одинаковы, но что наивысший в небе тот, кто Бога крестил (то есть Иоанн Креститель. – Пер.). Потом святой говорит, чтобы все могилы отметили, и покадили, и поставили в одном месте. А от села до вершины должна быть поставлена стена, которую не сможет перейти человек, а от низа до монастыря пусть сделают дорогу, не размышляя о том, что это очень дорого. Пусть тратится на работы столько, сколько Бог даст, потому что святой поднялся и двигается дальше к прославлению. Сказал он мне, чтобы я слазил вниз, и когда я сошел к низу одной скалы, то нашел все пространство исписанным. Этот святой указал и свой кивот из белого камня, в стене помещенный, как корыто, и тоже исписанный; а на нем покров и крест. Ладана было много. Шесть колоколов, и среди них один большой.

Пастух потом говорил и про другой, меньший кивот. Описал каменную церковь, как ему было рассказано: какой она должна быть, где должно быть небо написано. Селяне говорят, что он, когда хотел, выносил ладан и некоторые книги, по описанию церковные. Селяне и теперь об этом свидетельствуют. Этот пастух-сирота, который даже в Подгорице не бывал ни разу, неграмотен и, безусловно, не имел под руками книги – трудов Никифора Лукича, которые после этого только стали известными (то есть в 1891 году), где говорится о духовном сыне святого Саввы, который его посвятил, и как его монахи скрыли от турок в Паштровичах, а оттуда неизвестно куда делись те святые мощи.

Говоря о подземелье, расписанном изображениями, невозможно подумать, что кто-то решил пастуха отвести, чтобы тот видел римские катакомбы, откуда произошла первая иконопись. Затем о чинах небесной иерархии, о саркофагах, о форме храма в византийском стиле, о живописи храмовых сводов: для всего этого ведь надо знать археологию! Но главное, что ему сказано: в монастыре должно быть много монахов, он представляет общежитие святогорское, где монах не имеет ничего отдельного для питания, но все только общее.

Так же точно пастух Петко не мог знать о споре, что ведут историки насчет Зетской митрополии: где она находилась. Когда поразмыслил обо всем том, что ему сказал святой, то убедился твердо, что здесь некогда была святая обитель; особенно – когда подумал о Зете, о ряде ее старинных властителей и духовных владык. Поэтому решил свое имущество и труд посвятить этому месту, считая, что я на это Самим Богом призван, ибо каждый человек принимает от Бога некий путь к спасению. Просил дозволения у почившего краля Николы и митрополита Митрофана, чтобы одобрили это».

Необходимо знать о Петко Ивезиче, что он позднее стал послушником старца Симеона, получил в монашестве имя Платон и служил как иеромонах, окончив свою жизнь девяностолетним старцем в монастыре Дайбабском.

Поскольку церковка была сооружена и готова к освящению, отец Симеон просил благословения на ее освящение от митрополита Митрофана. Получив его, он вместе с зетскими священниками Андреем Драговичем и Кристо Поповичем совершил освящение в день памяти святой Анастасии Римляныни, 22 декабря 1897 года. Церковь была посвящена празднику Успения Пресвятой Богородицы, а митрополит Митрофан (Бан) стал ее первым благотворителем, снабдив всеми необходимыми иконами и облачениями для ежедневного богослужения. Только Бог Благий и Пресвятая Дева Мати Христова знают все муки и труды, все слезы и льющийся пот, все посты, и явные и тайные молитвы, и созерцания преподобного Симеона Дайбабского! В них он проводил свои уединенные дни и ночи, и по ним он встал высоко между людьми, заслужив и у Бога, и у народа почтение и славу святого Божиего человека.

О нашем духовном и мудром старце и подвижнике добродетели люди больше всего слышали от тех, кто его посещал, ища духовных советов и молитв. При этом он себя показывал глубоким знатоком тайн души человеческой. От его благого взора исходили огромная доброта, любовь нелицемерная и непрестанная забота о людских душах, особенно о тех, кто в жизни мучился. Эту помощь ближним в борьбе с грехом святой Симеон поставил себе наивысшей целью своего служения, при этом он шел впереди, указывая путь своим личным примером, и светил, как «светильник на подсвечнике» и «город, стоящий на вершине горы». После многолетнего постничества и подвига он получил от Бога дары прозорливости, ясновидения и прозирания наисокровеннейших тайн людских и помыслов. Этими дарами он часто пользовался, чтобы умирить и утешить возмущенную совесть тех, кто к нему обращались за помощью, чтобы снова привести их к жизни светом Христова Евангелия.

Он стал известен как молитвенник, чьи чистосердечные молитвы плодотворно помогали многим. По его молитвам исцелялись больные и отгонялись напасти тяжких искушений от верных. Преподобный Симеон вызывал все большее уважение как местных, так и приходящих издалека паломников, из которых некоторые оставляли свои записи о нем в книгах и журналах, прославляя его.

Откликаясь на потребности того времени, и сам наш великий преподобный отец и подвижник Дайбабский берется за перо. Он писал очень полезные и популярные книжки для народа, в которых, чаще всего в стихах, давал поучения и советы о пути духовной жизни и о преодолении всех препятствий, которые ждут каждого христианина на этом пути в стремлении постигнуть и воплотить вечную цель человеческого бытия в обоженной личности, принадлежащей к общности Богочеловеческого Небесного Царства. Он творил правило монашеское в соответствии со своими духовными нуждами и заветами иноческими, с неизменной молитвой и в труде. Святой Симеон в качестве личного рукоделия писал иконы и расписывал стены и своды прославленных теперь пещер.

В те дни писали о нем и оставляли свои наблюдения многие видные посетители этого святого места. Может, наиболее характерной является запись одного русского князя: «...личность отца Симеона светится безграничной духовной чистотой и евангельским смирением, как у нашего отца Иоанна Кронштадтского». Облик его «...проникнут тихой и светлой благостностью, которая радует и утешает». Два француза, составлявших дорожные очерки, замечают, что старец – «настоящее Ангельское явление, в котором виден дух небесного блаженства».

Народ любил, почитал и слушал этого истинного и доброго пастыря. Самые знаменитые сербские теологи XX века уважали его и ставили всем в пример. Так, святой владыка Николай называл его «святым монахом», а его духовный брат по священному сану и преподобнической жизни – архимандрит Иустин (Попович) летом 1937 года, когда первый раз его посетил, сразу записал, что «удостоился сладостного лицезрения великого сербского аввы – отца Симеона».

Позднее из-за его старческой немощи ухаживал за ним наидаровитейший ученик и наследник в настоятельской должности — игумен монастыря Феофил (Попович). Но и в это время, не дозволяя, чтоб немощь телесная мешала ему в подвиге, наш преподобный старец не расставался со своим строгим пустынническим молитвенным правилом. Вплоть до самой своей блаженной кончины о Господе он умножал и остальные таланты, который получил и обильно использовал в своих священнических и пастырских трудах и богослужениях. Что же тогда говорить о его денно-нощной молитвенной тишине и благодатно-созерцательном покое, в котором он пишет проповеди, составляет поучения, пишет иконы и фрески по стенам и сводам своей пещеры!

Чувствуя, что приближается конец его земного странствования и доблестного крестоношения на спасительном пути, старец Симеон больше не скрывает дара прозорливости и начинает ближним своим открывать о наступающем времени с его великими искушениями и апокалиптическими страхами. Предсказывая братоубийственную гражданскую войну и ужасы, которые она принесет, святой Симеон, постоянно плача, молил Бога, чтобы взял его из сей временной жизни еще до наступления всего этого, предсказывая, что в конце, после всех искушений, гонений, страданий и мученичества, засияет сильнейшим светом истина православия.

На рассвете 1 апреля 1941 года, во вторник пятой седмицы Великого поста, когда празднуется память святых мучеников Хрисанфа и Дарии, причастившись Пречистых Христовых Тайн, великий подвижник тихо предал свою душу Господу. Похоронен святой в своей церковке, в гробнице, вытесанной в стене по его желанию.

Это место быстро стало центром поклонения верующего народа, проявляя благодатное чудотворение в исцелении больных и даруя утешение душам людским, стужаемым нечистью. Народное поклонение особенно усилилось в последние десять лет, во время двух последних наследников святого в игуменстве монастыря Дайбабы, когда честные мощи старца были извлечены из гробницы, а позднее и переоблачены в новое и положены в дивной красоты кивот с высокохудожественной резьбой по дереву.