Житие преподобномучениц Сходненских Наталии (Баклановой), Екатерины (Константиновой) и Елены (Коробковой)

День памяти - 20 марта

Преподобномученица Елена родилась в 1879 года в деревне Малеево Волоколамского уезда Московской губернии в семье крестьянина Петра Коробкова, впоследствии служившего приказчиком в английском магазине в Санкт-Петербурге, и в крещении была наречена Елизаветой. Отец умер, когда Елизавете было четырнадцать лет, и она жила в деревне с матерью. К этому времени Елизавета окончила сельскую школу и, когда ей исполнилось двадцать четыре года, поступила в один из монастырей Московской губернии, где находилась до его закрытия во время наступивших при советской власти гонений на Русскую Православную Церковь; здесь она приняла монашеский постриг с именем Елена. После закрытия монастыря она поселилась при Троицкой церкви в городе Сходня Солнечногорского района Московской области, где пела на клиросе и занималась рукоделием, зарабатывая на жизнь шитьем одеял.

В 1937 году стали арестовываться не только священнослужители, но и активные прихожане. Вместе с такой группой прихожан была арестована и монахиня Елена. В справке на арест ей ставилось в вину, что она «распространяет среди верующих церковную литературу, так называемые духовные Троицкие листки… церковно контрреволюционно настроена и до сих пор своей контрреволюционной церковной деятельности не бросает».

Монахиня Елена была арестована 29 октября 1937 года и заключена в камеру при районном отделении НКВД в Солнечногорске. На допросе следователь спросил ее:

– Вы, будучи знакомы с церковниками… и монахинями, друг у друга собирались, обсуждали против советской власти вопросы, вели контрреволюционную деятельность?

– Бывать я бывала у верующих и церковников, – ответила монахиня, – но вопросов против советской власти мы не обсуждали, и контрреволюционной деятельности я не вела.

На этом допросы были закончены, и монахиня Елена была переведена в Таганскую тюрьму в Москве; 15 ноября 1937 году тройка при УНКВД по Московской области приговорила ее к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Монахиня Елена (Коробкова) скончалась в заключении 7 июня 1938 года и была погребена в безвестной могиле.

Память преподобномученицы Елены совершается 25 мая (7 июня) и в день празднования Собора новомучеников и исповедников Российских.

Преподобномученица Наталия родилась в 1890 году в селе Шестово Подольского уезда Московской губернии в семье крестьянина Василия Бакланова. Когда девочке исполнилось восемь лет, родители отдали ее в школу, по окончании которой она сначала помогала им по хозяйству, а в 1903 году поступила послушницей в Новодевичий монастырь в Москве. Здесь она подвизалась до 1918 года, когда начались гонения на Русскую Православную Церковь и монастырь был через некоторое время закрыт. Оставшись жить на территории монастыря, где кельи были превращены в коммунальные квартиры, она работала сначала уборщицей, а когда пришлось покинуть стены разоренной обители, вместе с монастырскими послушницами, сестрами Евдокией и Анастасией Прошкиными, поселилась в поселке при станции Сходня под Москвой и работала у разных людей по хозяйству. В 1931 году она устроилась уборщицей в институт Курортологии в Москве.

Инокиня Наталья была арестована 27 ноября 1937 года. Сотрудники института показали, что Наталья Васильевна всегда отказывалась от общественных поручений; если она и участвовала в работе, то исполняла только техническую работу, а общественной работы чуждалась, проявляя к ней враждебность, отказывалась ходить на собрания, говоря, что у них все собрания и собрания, а ей некогда ходить на собрания.

В качестве свидетеля был допрошен священник, служивший в храме в поселке, где жила инокиня; он показал: «Мне о контрреволюционной деятельности бывших монашек... известно следующее: все три монашки... проживают вместе в одной квартире... между собой тесно связаны... Бакланова... говорила: “Ныне все против нас направлено, не дают нам свободно веровать в Бога...” Бакланова... сказала, что в доме отдыха такая скука — все пропаганда и пропаганда, безбожие, книжек религиозных нет... Такие разговоры и подобное недовольство существующим положением... как разговор и недовольство контрреволюционного характера, слышал от каждой... монашки».

— Вы, находясь в тесной связи с попом Малиновским... и Анастасией и Евдокией Прошкиными, устраивали у себя сборища, где обсуждали контрреволюционные вопросы? Вели совместную контрреволюционную деятельность? — спросил инокиню Наталью следователь.

— Никогда мы контрреволюционных вопросов не обсуждали и никакой не вели контрреволюционной деятельности, — ответила инокиня.

— Вы следствию даете неверные показания, следствие еще раз предлагает вам дать правдивые показания о том, что периодически вас посещает поп Малиновский, с которым вы обсуждали контрреволюционные вопросы, вели совместную контрреволюционную деятельность.

— У меня на дому Малиновский бывал, с ним беседовали, но во время наших бесед мы контрреволюционных вопросов не обсуждали и не вели с ним никакой контрреволюционной деятельности.

7 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила инокиню к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и она была отправлена в Сиблаг. 8 января 1938 года она прибыла с этапом в Мариинск. Однако тяжелые условия лагеря оказались для нее непосильными, она заболела и была помещена в лагерную больницу в Мариинске. Инокиня Наталия Бакланова скончалась в лагерной больнице 31 марта 1938 года и была погребена в безвестной могиле.

Преподобномученица Екатерина родилась в 1887 году в деревне Саврасово Солнечногорской волости Клинского уезда Московской губернии в семье зажиточного крестьянина Григория Константинова, владельца столярной мастерской и чайной, при которой была мелочная лавка. В 1905 году Екатерина поступила послушницей в Скорбященский монастырь в Москве, находившийся на Долгоруковской улице недалеко от Бутырской заставы. Здесь она подвизалась до его закрытия в 1918 году, после чего вернулась на родину в деревню Саврасово. В 1919 году скончались ее сестра с мужем, а их трое маленьких детей остались сиротами; Екатерина взяла их к себе и воспитала. Все это время она хотя и жила вне стен обители, но продолжала исполнять все монашеские правила и старалась как можно чаще бывать в храме. Зарабатывала она шитьем одеял и починкой мешков для колхоза.

Во время массовых гонений на Русскую Православную Церковь в арестах принимали участие не только сотрудники госбезопасности, но и сотрудники милиции. Все сотрудники Солнечногорского районного отделения милиции тогда во главе с начальником занялись арестами необходимого числа «врагов народа», не останавливаясь ни перед чем.

23 февраля 1938 года начальник отделения милиции сочинил справку, будто бы составленную на основании показаний свидетелей, что Екатерина Константинова говорила: «Вот опять бегают, какие-то нужны выборы, на что они нужны, есть у власти — пусть руководят до времени или боятся войны. Пересажали, теперь новых выбирать, так нечего выбирать, они уже выбраны, и так жмут хорошо; вот вам плохо жилось при царской-то власти, вон ваши коммунистов-то как расстреливают, но и этим придет конец».

Константинова в своем доме вела разговор, «что коммунисты молодежи не дают никакого образования, что молодежь погибнет вся, как черви на капусте; отреклись от православной веры, когда же придет конец коммунистам...»

Почти сразу после написания этой справки сотрудники милиции арестовали послушницу и поместили в камеру предварительного заключения Солнечногорского отделения милиции. Заручившись им же составленными «показаниями свидетелей», следователь допросил Екатерину.

— Следствие располагает данными, что вы систематически вели контрреволюционную агитацию против коммунистической партии и советской власти, — заявил он.

— Виновной себя в контрреволюционной агитации не признаю, а между собой мы с монахинями своими мнениями делились, что хорошо было при царской власти и плохо при советской. Что именно мы говорили, я сейчас припомнить не могу, — ответила послушница.

На этом допросы были закончены, и 11 марта 1938 года тройка НКВД приговорила послушницу к расстрелу. Послушница Екатерина Константинова была расстреляна 20 марта 1938 года и погребена в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

В феврале 1940 года возникло расследование по поводу двух осужденных к десяти годам заключения людей. Стали вызываться свидетели, которые показали, что написанное в протоколах ими не говорилось, а если что и говорилось, то в протоколах записано искаженно. Были подняты другие дела, и из них выяснилось, что солнечногорские милиционеры почти во всех делах сфальсифицировали показания свидетелей, после чего им не нужно было уже добиваться, чтобы сами обвиняемые признали свою «вину». Выдуманы были показания свидетелей и по делу послушницы Екатерины; когда это выяснилось, свидетели были передопрошены; один из них показал, что послушница Екатерина «в период советской власти... занималась стежкой одеял... чинила мешки для колхоза. Она была верующая и каждый праздник ходила... в церковь. Никакой контрреволюционной деятельности, никаких антисоветских разговоров я никогда от Константиновой не слышал». Другая свидетельница показала, что Екатерина Константинова «была верующая, часто ходила в церковь, но никогда я от нее не слышала никаких разговоров против колхозов или недовольства какими-либо мероприятиями советской власти... хотя приходилось в колхозе работать вместе с ней».

Расследование полностью подтвердило факты, что в результате деятельности сотрудников милиции Солнечногорского района одни арестованные были неправо расстреляны, а другие получили по десять лет заключения. Начальнику отделения милиции был объявлен выговор, два сотрудника были арестованы на двадцать суток и уволены, еще один сотрудник был уволен, а четвертому объявлен выговор.

Через два месяца управление НКВД отменило это решение и признало приговор послушницы Екатерины Константиновой к расстрелу правильным.